Форум неоцена

Константиновский Майлен Аронович «КОАПП! КОАПП! КОАПП!» Выпуск 4

ОТВЕРЖЕННЫЙ

Действующие лица

На поляне КОАППа — Комитета охраны авторских прав природы — небольшое столпотворение: председатель Кашалот, действительные члены КоАППа Стрекоза, Гепард, Сова и Рак, член-корреспондент Мартышка и секретарь Птица-Секретарь окружили только что вошедшего Человека и уставились на чемоданчик в его руке так, словно там спрятано нечто совершенно невиданное.

Кашалот. Значит, вы утверждаете, уважаемый Человек, что в этом чемоданчике находится нос?

Человек. Утверждаю, дорогой Кашалот.

Мартышка (заикаясь от любопытства). А… а чей это нос?

Гепард. Вероятно, милая Мартышка, он принадлежал раньше какой-нибудь любопытной обезьяне, которая совала свой нос куда не следует.

Стрекоза. Бедняжка… значит, она осталась без носа…

Человек. Гепард пошутил, Стрекоза, — любопытная обезьяна осталась с носом. Ну, а тот нос, что в чемоданчике, — ничей, он никому не принадлежал: это отдельный, совершенно самостоятельный нос.

Гепард. Так сказать, нос в чистом виде.

Рак. Отдельно носов не бывает. Даже у слона уж на что длинный нос, а и тот к голове прикреплен — хоботом называется.

Мартышка. Спасибо за свежую информацию, Рак, но вы ошибаетесь: хобот у слона — это не просто нос, а нос, сросшийся с верхней губой.

Сова. Так его, Мартышка! Ишь ты, все-то он, Рак, знает, — что бывает, чего не бывает… А людям верить надо! Ну-ка, Человек, покажи ему сюрприз-то!

Кашалот. Стыдно признаться, но даже я сгораю от любопытства.

Человек. Хорошо, дорогой председатель, я открою чемоданчик… но, надеюсь, сначала вы откроете заседание?

Кашалот. Ах да, совсем забыл! (Скороговоркой.) Открываю очередное заседание Комитета охраны авторских прав природы.

Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!

Человек. Ну вот, теперь смотрите!

Человек прошел на поляну, положил чемоданчик на пень и открыл крышку. Коапповцы увидели хитроумное сплетение стеклянных трубок, шкалу электрического прибора со стрелкой, электромоторчик с воздушным насосом, а в отдельном «отсеке» — установленные в гнездах небольшие стеклянные флакончики с притертыми пробками. Это искусственный нос.

Гепард. Скажите, дорогой Человек, а он чувствует запах?

Человек. Конечно, Гепард, ради этого он и сконструирован. Запах воспринимает вот этот маленький цилиндр из полупроводника. Поверхность у него пористая и словно губка впитывает молекулы пахучего вещества. При этом электрическое сопротивление цилиндрика становится другим, и стрелка миллиамперметра откланяется. Вот эта трубка — своего рода стеклянная ноздря, через нее засасывается воздух с молекулами пахучего вещества. Мартышка, возьмите трубку. Вот в этих флакончиках различные жидкости, названия их написаны на этикетках. Открывайте пробки и подносите поочередно флакончики к стеклянной ноздре, а я, глядя на прибор, буду вам говорить, какая это жидкость.

Искусственный нос не обязательно похож внешне на настоящий, как на рисунке, но, какова бы ни была его форма, чувствительность к запахам у него не хуже, чем у наших!

Мартышка. Хорошо. (Берет один из флаконов, показывает коапповцам и шепчет.) Сначала я поднесу этот флакон — вот, читайте.

Рак. (начинает читать). Бе-е…

Мартышка (шепотом). Тссс… Про себя, Рак. Человек не должен слышать. Все прочитали? (Открыв флакон, подносит его к трубке.) Ну, что это, дорогой Человек?

Человек. Минуточку… так — стрелка показывает семь миллиампер. Смотрим в таблицу… семь миллиампер… ага — это бензин?

Мартышка. Ой, как здорово! А это?

Человек. Сейчас посмотрим… мм… два миллиампера… угу… нашатырный спирт?

Мартышка (в восторге). Точно как в аптеке! Это нашатырный спирт — его дают понюхать упавшим в обморок, верно?

Гепард (тянет носом). Бррр… по-моему, упасть в обморок можно как раз от этого ужасного запаха.

Кашалот. А я? Дайте мне понюхать. Мартышка!

Мартышка. Сейчас, милый Кашалот, только вспрыгну вам на спину и поднесу флакон к вашей единственной ноздре.

Кашалот. К ноздре?! То есть к моему дыхалу?! Мартышка, пора бы знать, что у вашего председателя, как и у Дельфина и других зубатых китов, органы обоняния не в ноздре, а во рту у корня языка.

Гепард. Недаром говорится: «Смотри в корень!»

Человек. Совершенно верно, Гепард. Органы обоняния — небольшие ямки у корня языка — обнаружили у зубатых китов биологи Алексей Владимирович Яблоков и Всеволод Михайлович Велькович. Раньше мы, люди, думали, что киты вообще лишены обоняния.

Кашалот. Не понимаю, как это могло прийти людям в голову. Жить в море без обоняния… Да ведь запахи в воде сохраняются намного дольше, чем в воздухе! Чтобы понюхать воду, я открываю рот.

Мартышка. Ну, тогда откройте рот и нюхайте на здоровье. (Подносит флакон к открытой пасти Кашалота.)

Кашалот (закашлявшись). До чего же крепкий запах!

Сова. Мартышка, а мне-то почему не даешь понюхать?

Рак. Зачем вам, Сова, вы все равно запаха не почувствуете. Ведь обоняния-то у птиц нет.

Сова (постепенно распаляясь). Это что же ты такое говоришь, Рак? У птиц нет обоняния?! Известное дело, мы больше на глаза да на уши полагаемся… Но и запахи различаем! Со зверьми, насекомыми или там рыбами тягаться, конечно, в этом деле не возьмемся, хотя иные птицы — это которые падалью питаются — могли бы и потягаться! Вот, к примеру. Гриф говорят, будто ученые нюх у него проверили: мясо под толстым слоем листьев прятали. Так ведь находил Гриф мясо-то — по запаху! Ишь ты — «не учует Сова»… Банки-склянки да трубки разные в приборе учуют, а я, значит, не учую?! Давай, Мартышка, флакон! (Втягивает воздух.) А другого у тебя нет, по приятней чтоб пахло?

Королевскому грифу (справа), калифорнийскому кондору и другим представителям семейства грифов очень повезло: природа наделила их острым обонянием, поэтому еду они могут не только высматривать, но и вынюхивать.

Мартышка. Понюхайте вот этот, милая Сова.

Сова (втягивая воздух, блаженно). Это другое дело. А Рак говорит — не учую! Дай-ка мне, Мартышка, ноздрю стеклянную, пусть Человек определит теперь, чего это я понюхала.

Человек. Сейчас, Сова, только взгляну на стрелку… Это флакон с розовым маслом, верно?

Сова. Ух ты, опять угадал!

Человек. Ну, тут как раз нет ничего удивительного — розовое масло пахнет очень сильно. Но этот прибор — кстати, я, кажется, не сказал вам, что его изобрел английский физиолог Манкриф, — так вот, этот прибор уловит и гораздо более слабый запах живой розы или других цветов. А теперь смотрите: вот я поднес к стеклянному носу флакон с пахучим веществом. Следите внимательно за стрелкой… как она себя ведет?

Стрекоза. Она хорошо себя ведет: сразу отклонилась!

Рак. Ага… остановилась… теперь, наверное, так и будет стоять, пока флакон не уберут.

Сова. Э-эх, Рак, опять ты в просак попал — стрелка-то постояла-постояла да и обратно пошла, медленно так, спокойно…

Мартышка. Вот чудеса! Флакон на прежнем месте, а стрелка вернулась почти к нулю — словно прибор перестал ощущать запах!

Человек. Правильно, Мартышка: искусственный нос как бы привыкает к запаху и перестает его замечать, и чем сильнее запах, тем быстрее прибор к нему привыкает.

Гепард. Занятно — точь-в-точь, как мой нос…

Мартышка. И как мой, и как мой!

Человек. И у человеческого носа такое же свойство. (Убирает флакон от стеклянной «ноздри».) Теперь, когда я убрал флакон, прибор сможет снова воспринимать запахи только через несколько секунд. Одним словом, искусственный нос своим, так сказать, поведением, во многом напоминает органы обоняния позвоночных животных.

Гепард. Значит…

Человек. О нет, Гепард, пока это еще ничего не значит… Лишь кропотливые исследования смогут доказать, что такое сходство не случайно, — ведь механизм обоняния полностью до сих пор не разгадан.

Слышится низкое гудение, оно приближается — на поляну влетает Шмель.

Шмель. Разгадан он или не разгадан — это, в сущности, не так уж важно. Главное — этот механизм действует безотказно, во всяком случае, у нас, шмелей… О, какой роскошный куст, какие веточки, какие листочки! (Поет на мотив старинного романса.)

Листочки и веточки выбрав со вкусом,
Оставлю я меточки сильным укусом…
Та-ак: здесь укусим, здесь и еще здесь…

Гепард. Первый раз вижу Шмеля, который ест листья и ветки. Мне всегда казалось, что шмели питаются только нектаром. Видимо, я заблуждался.

Кашалот. Да, Гепард, вы заблуждались. (Повысив голос.) И вы, Шмель, тоже заблуждаетесь, полагая, что здесь закусочная!

Шмель. Что вы так разволновались? Я не закусываю, а только надкусываю. Так, с кустом покончено, примемся за дерево.

Кашалот. Ничего не понимаю… Значит, вы листья и ветки не едите? Тогда зачем же…

Шмель. Ах, не спрашивайте зачем — это тайные знаки. Кому? Конечно, ей, Шмелихе! Я назначаю ей свидание на этом месте.

Стрекоза. Как это романтично! Но кто она, эта Шмелиха?

Шмель. Откровенно говоря, я ее ни разу не видел. Но та, кто первой прилетит к этим посланиям и прочтет их, будет моей избранницей. Я поклялся в этом страшной клятвой!

Гепард. Дорогой Шмель, простите за нескромный вопрос: а как Шмелиха найдет эти метки?

Коапповцы разглядывают места на кусте, где только что сидел Шмель.

Все. Где же они?

Гепард. Слышали, Шмель? Ну хорошо, допустим, Шмелиха найдет вашу метку… Но откуда она узнает, что это именно ваше послание и что вы хотели в нем сказать? Шмель, вы рискуете остаться в одиночестве!

Шмель. О нет, нисколько, Гепард. Смотрите: здесь, у основания моих челюстей, есть железки. Они вырабатывают особое пахучее вещество — АТТРАКТАНТ. Оно остается на листьях, ветках и травинках. Шмелиха еще издали чувствует запах аттрактанта и знает, что ее ждет Шмель. Если бы не аттрактанты, все бы перепуталось, никто бы никого не смог найти… впрочем, и аттрактанты бы не помогли, если бы не сенсиллы.

Стрекоза (восторженно). Ах, Шмель, какой вы образованный, какие знаете слова: аттрактант, сенсиллы…

Шмель. Сенсиллы — это крошечные хитиновые щетинки с нервными клетками внутри. На усиках-антеннах насекомых колоссальное количество обонятельных сенсилл: у рабочей пчелы тридцать тысяч, у бабочки-шелкопряда сорок тысяч… Кстати, у шелкопрядов не кавалеры ждут дам, как у нас, а дамы кавалеров. Разве можно заставлять даму ждать?

Усики у насекомых — настоящие антенны! Кстати, зоологи так их и называют: усики-антенны.

Стрекоза. Она ждала и в даль смотрела, а Шелкопряд не прилетал…

Шмель (перебивает). Ха, еще бы — пока он долетит до нее за несколько километров…

Кашалот. Несколько километров?

Шмель. Ну да, — шелкопряд чувствует запах аттрактанта шелкопрядихи даже за десять километров.

Кашалот. Не может быть! Вы шутите, Шмель!

Шмель (увидев что-то внизу, кричит). Не зарывайтесь!

Кашалот (приняв это на свой счет). Что-о?! Шмель, как вы пошмели… э-э, то есть посмели, так со мной разговаривать?!

Шмель. Это я не вам, Кашалот, а жатвенным муравьям; это они зарываются не понятно зачем.

Гепард. Зарываются в буквальном смысле или в переносном?

Шмель. В буквальном, Гепард, убедитесь сами — во-он они, внизу, закапываются в землю. Жатвенные муравьи делают это обычно при опасности, но никакой опасности я не вижу и поэтому незамедлительно удаляюсь.

Гепард. А я, признаться, не вижу логики в вашем решении «незамедлительно удалиться»: если нет опасности…

Шмель (перебивает). В том-то и дело, Гепард, что она, вероятно, есть — просто мы ее не видим и не ощущаем, а неизвестная опасность хуже всего. Я вас приветствую! (Удаляется напевая.)

В твой нежный аромат так пылко я влюблен…
О, чудный аттрактант, о дивный феромон!

В данный момент этим шмелям — земляному (слева), полевому и каменному, — не до свиданий…

Кашалот (обеспокоенно). Мартышка, срочно выясните причину паники у муравьев и доложите мне!

Гепард. Мартышка, где вы? (Кричит.) Мартышка!

Стрекоза. Странно… Только что была здесь. Может, она тоже зарылась в землю от неведомой опасности, как эти муравьи?

Все (кричат). Мартышка! Где вы?! Отзовитесь!

Человек (заглядывает в чемоданчик). Все ясно! Как же я мог, зная характер Мартышки, оставить чемоданчик без присмотра!

Кашалот. Что случилось, дорогой Человек?

Человек. Видите, вот здесь в чемодане стояли баночки, а в них были муравьиные феромоны…

Стрекоза. Феромоны! Боже мой! Феромоны!

Кашалот. Немедленно прекратите истерику. Стрекоза! Можно подумать, что вы знаете, что такое эти… каких…

Если бы не аттрактанты, дамы, и кавалеры у бабочек могли бы встретиться разве что случайно.

Стрекоза (скороговоркой). Конечно, знаю! Феромоны — это такие пахучие вещества, их вырабатывают особые железки, они есть у многих насекомых, особенно у тех, кто живет вместе, — у муравьев, пчел, термитов, ос… Ведь эти насекомые при разговорах между собой чаще всего пользуются языком запахов, а феромоны — как бы слова этого языка. У каждого вида насекомых свой язык запахов: у муравьев свой, у пчел — свой и у термитов свой. У разных видов муравьев языки тоже разные…

Гепард. Видимо, наша Мартышка решила поговорить с муравьями без переводчика.

Человек. Очевидно, она капнула в муравейник из баночки, в которой был феромон «Тревога!!!»… Но у меня еще были баночки с феромонами «Иди за мной!», «Покорми личинку», «Обслужи царицу», «Соберемся вместе», «Покорми меня»…

Почуяв запах аттрактанта, насекомые готовы лететь к нему хоть на край света. И даже в ловушку…

Стрекоза. Ой, смотрите, смотрите! Вон там целая колонна муравьев движется по кругу… все по кругу, по кругу…

Гепард. Вижу. Довольно бессмысленное занятие.

Человек. А-а, понятно: Мартышка обмакнула прутик в баночку с феромоном «Иди по моему следу» и начертила им круг. Рабочий муравей время от времени оставляет на дороге крошечные капельки этого феромона. Хорошо еще, что запах держится недолго — не больше нескольких минут. Кстати, вот загадка, которая не дает покоя ученым: наткнувшись на такой след, муравьи каким-то образом узнают, в какую сторону по нему нужно двигаться — на право или налево. (Еще раз тщательно осматривает содержимое чемодана.) Так, эта баночка на месте, эта тоже… не хватает… О-о! Друзья, надо срочно найти Мартышку, положение серьезное: нет баночки с феромоном смерти!

Все (с ужасом). С феромоном смерти?!!

На поляну выбегает из леса Загадочное существо в шевелящемся, словно живое, одеянии. Существо нелепо размахивает руками.

Загадочное существо (приближаясь). Помогите, помогите!

Сова. Глядите-ка, кто это? Голос вроде на Мартышкин похож, да только это не она.

Загадочное существо. Это она, она… то есть я, честное слово! Снимите с меня этих ужасных мотыльков… Я только помазалась жидкостью из баночки, а они, как налетели — всюду лезут, в рот набились. (Выплевывает мотыльков.) Тьфу, тьфу… глаза залепили — я почти ничего не вижу.

Сова. Гляньте-ка, и правда — Мартышка! Батюшки, да на ней живого места нет! С чего бы это мотыльки на нее кинулись, а?

Гепард. Мда… Я понимаю — потревоженные пчелы, но безобидные мотыльки…

Человек. Эти «безобидные мотыльки», Гепард, — непарные шелкопряды, их привлекает запах жидкости, которой помазалась Мартышка. Ведь эта жидкость — не что иное, как аттрактант шелкопрядихи, о котором говорил нам Шмель. Помните? Его вырабатывают железки на конце ее брюшка. Дайте вон ту большую коробку, Гепард, я их соберу. (Начинает снимать с Мартышки бабочек и кладет их в протянутую Гепардом коробку.) Непарный шелкопряд — вреднейшая бабочка. Ее гусеницы в иные годы превращают в пустыню огромные массивы лесов. К сожалению, большинство птиц не ест их: жесткие хитиновые щетинки на теле гусениц ранят птичье небо. Очень немногие птицы отваживаются закусывать волосатыми гусеницами, и первые среди этих смельчаков — кукушки.

Гепард. А теперь к ним присоединилась и наша Мартышка, не так ли? Как говорится, рыбу ловят на мормышку, а шелкопряда на Мартышку…

Человек. Ну вот, готово. Собрал всех незадачливых кавалеров мнимой шелкопрядихи. Кстати, этих шелкопрядов зовут непарными потому, что кавалеры у них совершенно не похожи на дам.

Гепард. Они друг другу, так сказать, не пара, особенно в данном случае.

Кашалот. Подождите, Гепард, нам не до шуток. Человек, вы говорили, что Мартышка взяла баночку с этим, как его… фе… феро… номеном смерти. Где она, Мартышка, что вы с ней сделали?

Мартышка (запинаясь). Когда налетели эти проклятые шелкопряды, я стала отбиваться и вы… выронила ее и потеряла… (Плачет.)

Человек. Ну, теперь ничего не поделаешь — остается ждать результатов.

Кашалот (в смятении). Результатов? Каких результатов? Ну и дел вы натворили. Мартышка!

Мартышка (всхлипывая). А зато я избавила лес от вредителей…

Человек. Так это вы, значит, избавили. Мартышка? А я был уверен, что это сделал немецкий биохимик Адольф Бутенандт. Он первым получил в чистом виде аттрактант шелкопряда правда, сначала тутового…

Стрекоза. А тутовый шелкопряд полезный, он делает шелк!

Человек. Никто и не говорит, что он вредный, Стрекоза, и никто не собирается его уничтожать — просто сначала ученым нужно было получить аттрактант какого-либо одного вида насекомых и уже потом, как следует освоив это новое для науки дело, наладить, так сказать, «массовое производство» аттрактантов многих насекомых. А с тутовым шелкопрядом удобно работать — он ведь в полном смысле домашнее животное, в диком виде не живет, его разводят искусственно, поэтому можно получить для исследования столько бабочек, сколько потребуется. А потребовалось их Бутенандту ни много ни мало больше трехсот тысяч! Когда после длительной и сложной обработки этих бабочек ученый выделил капельку аттрактанта, к пробирке с капелькой сразу слетелось множество тутовых шелкопрядов. Тутовые шелкопряды были тут как тут. Вот именно. Произведя химический анализ полученного вещества и узнав его состав, доктор Бутенандт синтезировал искусственный аттрактант. Это была большая победа науки. За свою работу Бутенандт был удостоен Нобелевской премии. Сейчас учеными уже синтезированы аттрактанты таракана-прусака, средиземноморской плодовой мухи — опаснейшего вредителя цитрусовых — и, как вы убедились, непарного шелкопряда. С каждым годом мы будем создавать все новые и новые аттрактанты и феромоны. С их помощью можно не только уничтожать вредных насекомых, но и управлять жизнью полезных — таких, как пчелы или муравьи. А требуются эти чудо-вещества в очень малых количествах. Например, для охраны от непарного шелкопряда лесов всего мира достаточно всего лишь нескольких сотен килограммов аттрактанта! Не нужно будет производить десятки тысяч тонн ядохимикатов, которые вместе с вредителями убивают и защитников лесов и полей, отравляя землю, реки и даже моря…

Гепард. Простите, что перебиваю вас, дорогой Человек, посмотрите-ка, что это за странная фигура?

К коапповцам приближается Муравей. Голова его опущена, он еле переставляет ноги, и, весь его вид свидетельствует о крайней степени отчаяния.

Муравей (декламирует рыдающим голосом).

К чему, изгнанник, день-деньской
Ты на своей нелепой тризне
Так жадно ловишь запах жизни
С неутолимою тоской…
Кашалот. Какие мрачные стихи… Послушайте, Муравей, что с вами? По-моему, такие стихи — признак плохого настроения или даже болезни…

Муравей. Я не признак — я призрак. Я живой труп. На мне лежит печать смерти.

Стрекоза. Какой ужас!

Муравей. Да, это ужас! Я двигаюсь, дышу, испытываю голод и жажду… Но для окружающих я мертв. (Декламирует.)

Напрасно я взываю горячо:
О, братья-муравьи, не верьте.
Доносу феромона смерти —
Я жив еще, я жив еще!
Кашалот. Фе…феромона смерти?

Мартышка. Фе…фе…феромона смерти?!

Муравей. Когда муравей умирает, в нем образуется феромон смерти. Его запах означает: «Отнесите меня на кладбище». Запахи — это слова, а слова могут принести счастье или заставить страдать. Они могут воскресить или… убить.

Кашалот. Убить? Ничего не понимаю…

Мартышка (в отчаянии). Но ведь вы живой!

Муравей. Да, я живой, но от меня пахнет феромоном смерти. Я живой, но меня хоронили сегодня восемь раз. Муравей не может жить один — вне муравейника он погибнет. Восемь раз прибегал я домой, но товарищи вновь относили меня на кладбище… Я живой, но какая-то неведомая сила пометила меня феромоном смерти.

Кашалот. А, так вот в чем дело! Неведомая сила, говорите? (Обличающим жестом протягивает ласт в сторону Мартышки.) Вот она, эта неведомая сила! Полюбуйтесь, Мартышка, на свою работу! Вот результат вашего легкомыслия — дьявольское вещество из небрежно брошенного вами пузырька попало на этого славного Муравья и заставило его страдать… Что теперь прикажете делать?

Человек. Ничего, дорогой председатель, ничего, надо просто подождать, пока запах выветрится, это недолго. Наши ученые проделывали подобный опыт и убедились, что муравьи, прекрасно видя, что их помеченный феромоном смерти товарищ бегает не хуже других, все равно верят лишь обонянию и тащат упирающегося муравья на муравьиное кладбище.

Кашалот. Побудьте с нами, дорогой Муравей, пока не исчезнет этот ужасный запах. У-у, Мартышка, глаза б мои не глядели…

Мартышка (плачет). Я больше не бу-уду…

Муравей. Спасибо, великодушный Кашалот, — я чувствую, что ваша доброта оживляет меня! (Декламирует.)

Вновь я сильный и гордый!
Опять ощущает душа моя
Запах круглый и твердый,
Запах большой и шершавый…
Кашалот. Запах круглый и твердый, запах большой и шершавый… Какой великолепный образ!

Муравей способен, пользуясь одним обонянием, узнать форму и размеры предмета. А вот может ли он по запаху найти билетик «со счастьем» — в этом я, в отличие от художника, не совсем уверен…

Муравей. Это не образ. Мы, муравьи, по запаху предмета узнаем о нем больше, чем кто-нибудь другой. Обнюхав предмет, мы определяем его форму, размеры и свойства его поверхности…

Возгласы. Это поразительно! — Как это может быть?! — Невероятно!

Человек. Нам это кажется невероятным, друзья, в это трудно поверить и трудно это понять, но это так. Впрочем, тому, кто лишен, например, цветового зрения, трудно понять — что значит видеть мир в красках.

Гепард. Любопытно, а смог бы Муравей определить по запаху форму и размеры нашего председателя?

Кашалот. Да, да, это крайне любопытно!

Мартышка. Просим, просим!

Муравей. Что ж, попытаюсь… Это сократит тоскливые минуты ожидания…

Стрекоза. Ой, как интересно!

Сова. А сколько времени на это уйдет, Кашалот, ты подумал? При твоих-то размерах…

Кашалот. Своим свободным временем после заседания, Сова, я вправе распоряжаться по своему усмотрению. Закрываю заседание КОАППа!

Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!